g_ryurikov | Выскажусь и я про Болотную площадь и иже с ней... (Reply)

Пусть каждый добросовестный человек сам себя спросит, готов ли он?... И пусть, если он лично доволен собой, пусть скажет, готова ли та среда, которая по положению должна первая ринуться в дело. (А. И. Герцен, «Письма в будущее к старому товарищу, 1869).

      «Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию».
      Эта цитата из статьи В. И. Ленина хорошо знакома всякому мало-мальски образованному человеку, родившемуся в Советском Союзе.
      Слово «Революция» же, в свою очередь, у всякого советского человека ассоциировалось с картиной Соколова-Скаля «Взятие Зимнего Дворца», сюжет которой мог бы вдохновить Герцена разве что в молодости. Итоги французской революции 1848 года (после которой в результате всенародного голосования (!) к власти пришёл Наполеон III) заставили Герцена сильно пересмотреть свои взгляды.
      Герцен много писал о том, «как должно быть», но с очень большой осторожностью высказывался о путях, ведущих к этому состоянию. Основным для него был метод гласного обличения, и в этом он расходился даже с такими «интеллигентными» революционерами, как Чернышевский и Добролюбов (см. его статью «Very Dangerous!!!», в которой он защищает роль т. н. «обличительной литературы»).
      В «Письмах к старому товарищу», где Герцен полемизирует с Бакуниным, он предельно чётко формулирует своё отношение к чрезмерно радикальным методам социальных преобразований: «Что было бы, если б победа стала на сторону баррикад? – в двадцать лет грозные бойцы высказали все, что у них было за душой?.. Ни одной построяющей, органической мысли мы не находим в их завете, а экономические промахи, не косвенно, как политические, а прямо и глубже ведут к разорению, к застою, к голодной смерти», «Но общее постановление задачи не дает ни путей, ни средств, ни даже достаточной среды. Насильем их не завоюешь».
      Бакунинской фразе о том, что народ «нужно не учить, а бунтовать» Герцен противопоставляет своё «Нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены внутри». Вот такой вот Герцен-«революционер», предостерегающий нас от того, чтобы «шагать из первого месяца беременности в девятый» (там же), и «алгеброй революции» назвавший философию Гегеля («Былое и Думы»).

      В следующем году исполнится 200 лет со дня рождения Герцена. (А несколько дней назад, кстати, исполнилось ровно 160 лет с того момента, как Наполеон III распустил Законодательное собрание). Россия всё еще стоит перед проблемой произвола властей, и на новый лад обсуждаются вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?».
      Моя френдлента бурлит эйфорией по поводу прошедшего в субботу протестного митинга. Да, это несомненный успех – митинг собрал беспрецедентное по меркам последних лет количество людей, и прошёл так, как хотелось – мирно и без эксцессов. Многие говорят, что наконец как-то положительным образом проявили себя немаргинальные слои населения – тот самый «средний класс», который, кажется, начинает осознавать себя политической силой. Только вот вопрос: а что дальше? Действительно ли это «первая ласточка» нарождающейся социальной активности, или же, наоборот, большинство участников митинга выплеснуло то немногое, на что была способна, и теперь будет почивать на этих сомнительных лаврах?
      Ясно же, что со стороны властей никакой адекватной реакции на митинг не будет. Его могут даже показать по первому каналу – вот, смотрите, мы ничего не запрещаем и никого не разгоняем. Но требования, выдвинутые митингующими, очевидно, будут просто проигнорированы.
      Ну, вышли на площади десятки тысяч людей. Из ста пятидесяти миллионов населения страны. Да, можно вывести на улицы гораздо больше народу. Но велик риск, что они уже пойдут не с белыми ленточками, а с дубиной. И они не будут, как те, требовать соблюдения конституции и выполнения законов. Ибо сами не привыкли относиться к законам с уважением.
      Приходится признать, что у нас в стране построение правового государства отнюдь не является популярной ценностью. Также не является популярной ценностью и свобода. Большинство просто не понимает, что это такое. Скажем, материальное благосостояние является популярной ценностью. «Великодержавность» является популярной ценностью. А свобода – нет.
      Смена власти при условии политической нестабильности возможна. Но не смена строя, для которой необходимо прежде устранить «разруху в головах». Поэтому я, несмотря на весь оптимизм последних дней, не вижу достаточной почвы для сколько-нибудь существенных позитивных сдвигов без проведения, как выразился

nikola_borisov, «минно-сапёрных работ», направленных на всемерное распространение просвещения и общего подъёма культуры. «Работа предстоит мелкая. Хуже вышивания. В каждом из них придется убить дракона» (Е. Шварц, «Дракон»).