Наблюдения над жизнью

Как мы хорошо помним, в первом произведении «Холмсианы» («Этюд в багровых тонах»), где читатели знакомятся с ещё молодым Шерлоком Холмсом, Уотсон, пытаясь отгадать род занятий своего квартирного соседа, составляет «аттестат», отражающий уровень знаний Холмса в разных областях. Поводом к составлению такого документа послужил диалог, в ходе которого Холмс проявил неосведомлённость относительно того, что Земля вращается вокруг Солнца, и настаивал, что это знание ему совершенно не нужно:

– Видите ли, – сказал он, – мне представляется, что человеческий мозг похож на маленький пустой чердак, который вы можете обставить, как хотите. Дурак натащит туда всякой рухляди, какая попадется под руку, и полезные, нужные вещи уже некуда будет всунуть, или в лучшем случае до них среди всей этой завали и не докопаешься. А человек толковый тщательно отбирает то, что он поместит в свой мозговой чердак. Он возьмет лишь инструменты, которые понадобятся ему для работы, но зато их будет множество, и все он разложит в образцовом порядке. Напрасно люди думают, что у этой маленькой комнатки эластичные стены и их можно растягивать сколько угодно. Уверяю вас, придет время, когда, приобретая новое, вы будете забывать что-то из прежнего. Поэтому страшно важно, чтобы ненужные сведения не вытесняли собой нужных.
– Да, но не знать о солнечной системе!.. – воскликнул я.
– На кой черт она мне? – перебил он нетерпеливо. Ну хорошо, пусть, как вы говорите, мы вращаемся вокруг Солнца. А если бы я узнал, что мы вращаемся вокруг Луны, много бы это помогло мне или моей работе?

Я, разумеется, не открою Америку, если скажу, что в дальнейшем Шерлок Холмс никак не оправдывает это представление о себе как о человеке, неожиданно невежественном в элементарных вещах, а напротив, предстаёт как человек удивительно эрудированный в самых разнообразных областях, в том числе никак напрямую не связанных с его работой. И написано, и сказано на эту тему немало. Но я попытался по возможности максимально собрать цитаты, подтверждающие это.

Итак, вот сам «аттестат»:

Я перечислил в уме все области знаний, в которых он проявил отличную осведомленность. Я даже взял карандаш и записал все это на бумаге. Перечитав список, я не мог удержаться от улыбки. "Аттестат" выглядел так:
ШЕРЛОК ХОЛМС – ЕГО ВОЗМОЖНОСТИ
1. Знания в области литературы – никаких.
2. --//-- --//-- философии – никаких.
3. --//-- --//-- астрономии – никаких.
4. --//-- --//-- политики – слабые.
5. --//-- --//-- ботаники – неравномерные. Знает свойства белладонны, опиума и ядов вообще. Не имеет понятия о садоводстве.
6. --//-- --//-- геологии – практические, но ограниченные. С первого взгляда определяет образцы различных почв. После прогулок показывает мне брызги грязи на брюках и по их цвету и консистенции определяет, из какой она части Лондона.
7. --//-- --//-- химии – глубокие.
8. --//-- --//-- анатомии – точные, но бессистемные.
9. --//-- --//-- уголовной хроники – огромные. Знает, кажется, все подробности каждого преступления, совершенного в девятнадцатом веке.
10. Хорошо играет на скрипке.
11. Отлично фехтует на шпагах и эспадронах, прекрасный боксер.
12. Основательные практические знания английских законов.
(«Этюд в багровых тонах»)

Обратим внимание, что Конан Дойль в последующих произведениях о Шерлоке Холмсе не пытается «замять под сукно» эпизод с этим разговором про «мозговой чердак», он как минимум два раза вспоминает о нём. Вот первый:

– Истинный мыслитель, – заметил он, увидев один-единственный факт во всей полноте, может вывести из него не только всю цепь событий, приведших к нему, но и так же и все последствия, вытекающие из него. Как Кювье мог правильно описать целое животное на основании одной кости, так и наблюдатель, основательно изучивший одно звено в серии событий, должен быть в состоянии точно установить все остальные звенья – и предшествующие, и последующие. Но чтобы довести искусство мышления до высшей точки, необходимо, чтобы мыслитель мог использовать все установленные факты, а для этого ему нужны самые обширные познания. Если мне не изменяет память, вы в ранние дни нашей дружбы очень точно определили границы моих знаний.
– Да, – ответил я, смеясь, – это был необыкновенный документ. Я помню, что философия, астрономия и политика стояли под знаком нуля. Познания в ботанике – колеблющиеся, в геологии – глубокие, поскольку дело касается пятен грязи из любого района в пределах пятидесяти миль вокруг Лондона; в химии – эксцентрические; в анатомии – разрозненные; в области уголовной литературы и судебных отчётов – исключительные. При этом скрипач, боксёр, владеет шпагой, юрист, отравляет себя кокаином и табаком. Таковы были главнейшие пункты моего анализа.
Холмс усмехнулся при последних словах.
– Что ж, я говорю сейчас, как говорил и тогда, что человек должен обставить чердачок своего мозга всем, что ему, вероятно, понадобится, а остальные знания он должен сложить в чулан при своей библиотеке, откуда может достать их в случае надобности. Для такого дела, какое было предложено нам сегодня вечером, мы, конечно, должны мобилизовать все доступные нам ресурсы. Дайте мне, пожалуйста, том на букву «К» из Американкой энциклопедии.
(«Пять апельсиновых зёрнышек»)

Я нарочно привёл столь пространную цитату – чтобы показать её некоторую парадоксальность. Действительно ли осведомлённость о методах, введённых в палеонтологию Жоржем Кювье, важнее для работы детектива, чем знание о системе Коперника, от которой Холмс так старательно открещивался? Кстати, интерес к теоретической биологии Холмс демонстрирует ещё в нескольких местах, например, вот:
( Читать дальше )

— Вчера вечером я выставил башмаки за дверь, а утром там оказался только один. От коридорного мне так и не удалось добиться вразумительного ответа. Обиднее всего, что я купил эту пару всего лишь накануне, на Стрэнде, и даже не успел обновить её.
— Вы отдали чистить новые башмаки? Зачем же это?
— Они были светло-коричневые. Поэтому я велел почистить их тёмной ваксой.

Узнали, откуда это? Меня с детства всегда коробил этот момент. Зачем перекрашивать новые ботинки? Ну хорошо, сэр Генри немного чудак, но Холмс с Ватсоном и глазом не повели, — как будто восприняли как должное, что коричневые ботинки обязательно надо чистить тёмной ваксой.

Создатели советского всеми любимого фильма, видимо, решили как-то придать этому моменту большую определённость. В фильме этот эпизод выглядит так:

— Вы выставили за дверь новые ботинки?
— Нет... Они были просто светло-коричневого цвета, а я не очень люблю этот цвет, поэтому оставил там записку, чтобы их помазали чёрной ваксой... чёрные чтоб были.
— Но почему вы не купили чёрные ботинки?
— Почему, сэр Генри?
— А... а... что в этом странного, к чему вы клоните... что вы хотите этим сказать, а?..

В общем, выходит, — сэр Генри американец, что с него взять... В фильме это выглядит довольно органично. Но в книге всё-таки молодой Баскервиль далеко не такой придурок, каким его играет Михалков.

Сейчас читаю оригинал, и вот напоролся на чудесную вещь. Читаем:

— If you have never worn them, why did you put them out to be cleaned?
— They were tan boots and had never been varnished. That was why I put them out.

И где здесь, спрашивается, про перекрашивание в чёрный цвет? "To varnish" означает всего лишь "покрывать лаком". А "tan" кроме значения "коричневый" переводится ещё как "дубить кожу". Что-то мне подсказывает, что "tan boots" здесь — не просто коричневые ботинки, а ботинки из кожи, не прошедшей никакой влагозащитной обработки. Тогда всё встаёт на свои места.